Наташа — Гуляев поёт про Дунай на стене Крепости на Засковом Холме, глядя на Будайские горы, т.е. никак не на Дунай. 

Кстати, это кадры из фильма Пополам / Fele-fele 1967 года, рекомендую ознакомиться.

Я не буду оригиналом, и пришлю от себя что-то на мнение жюри. А пока — музыкальная пауза:

https://youtu.be/ieQ5RVwXcRs

/укажите на «ошибку» в клипе, венгерское произношение не в счёт :)/

и вдогон:

https://youtu.be/UY3xVW3s0D4

ildiko

Дуся

azbukaДуся, красота какая… Это Бонзаи ?

  И бонзаи тоже))))

 сама вырастила???а это долго?

 

 Ну где то с девяностых годов прошлого века растим.Очень все это нежное и дорогое.Все лето лечим  деревья на улице, а зимой в сухом воздухе помещений они начинают сбрасывать листву .

azbukaДуся, красота какая… Это Бонзаи ?

 

 И бонзаи тоже))))

Дуся

Не судите строго.Фоты делали телефоном.Вот наш сад.Ему лет до фига -потихоньку растим .

 Дуся, красота какая… Это Бонзаи ?

Здравствуйте!
Размещаюздесь свой материал для участия в конкурсе. 

Елена Буевич  

«Добрый день» по-венгерски

…А вранці, вранці — небо Будапешту,
блакить Дунаю, радісні мадяри,
шалені скрипалі та танцюристи!..
Нарешті я побачу Пешт і Буду,
нарешті буду
слухати навласні,
як «добрий день» угорською звучить!..

В общем, так оно и случилось, как в моём юном стишке на украинском языке про путешествие в поезде, в вагоне СВ. И откуда я знала, что будет точно так, — в том далёком 1990 году, осенью, стоя на Киевском вокзале в Москве и во все глаза глядя на красивый международный поезд? Помню, потом на соседнем перроне дождалась своего и — уехала с осеней сессии домой, на Украину.
Тоже осенью, но 23 года спустя, я всё-таки увидела Венгрию.

Три часа в столице

Мой поезд «Москва — Белград» претерпевал какие-то дорожно-вагонные трансформации в Будапеште. Всем пассажирам предложили выйти в город. И вот я уже у вокзала «Келети» — выбираю направление: куда бы так на часок прогуляться? Чтобы вернуться заранее — ведь надо будет найти свой поезд, который подадут на какой-то другой путь.
Рядом со мной шагает серб Драган — он едет в том же вагоне, что и я, возвращается на родину из Сочи, где работал, и это — первый человек, с которым я пытаюсь говорить на недавно выученном сербском.

Кстати, у сербов много связей с венграми. А одна из них – вообще кровная. Ведь самый знаменитый венгерский поэт Шандор Петёфи при своем рождении звался Александр Петрович, был сербом по отцу. Есть и на Украине свои связи с Шандором Петёфи – он путешествовал по Закарпатью, был в Ужгороде и Берегово, и впечатления об этих местах оставил в своих записках. Так что Будапешт нам обоим совсем не чужой.    

Драган тоже не знает «Будимпешту» (как утвердительно-обнадёживающе название города  звучит по-сербски — «будем!»). И венгерский тоже не знает. Мы чувствуем себя тут почти что диаспорой. Наши языки похожи, да и по-сербски у меня, вроде, получается. А незнакомые венгры ничем не помогут, если мы и станем их спрашивать, как увидеть гору Яноша, высотой 527 м и остров Маргит, и базилику святого Иштвана, и дом-музей Ференца Листа, и Цепной мост Сеченьи, и знаменитое неоготическое здание парламента, отражающееся в водах Дуная…

Идём наугад — я уже заприметила впереди живописный собор, острой ракетой пронзающий яркую зелень деревьев — летит прямо в сентябрьское, словно выкрашенное белой кистью (даже разводы остались) будапештское небо. Он прекрасен — Европа, таинственная, чужая, но и любимая по лучшим книгам детства, — у тебя на ладони.

Ах, это наше вечное неизбывное европейство!

Только русская память легка мне
И полна, как водой решето.
Но чужие священные камни,
Кроме нас, не оплачет никто.

Если бы Драган что-то понимал в стихах, процитировала бы ему Юрия Кузнецова. Я уже чувствую это внутреннее дрожание, восторженное ощущение выхода в инобытие. Ты находишься там, где давно мечтал быть. Или был в прошлой жизни. Как объяснить, почему слёзы накатывают, когда мы проходим по тенистым каменным улицам, занавешенным еще по-летнему свежими низкими и развесистыми древесными кронами? Это необъяснимо. Прячу слёзы – я счастлива. Как Шандор Петёфи, в переводе Пастернака:

Но все печали, всякая напасть,

Вся боль тех лет теперь должны пропасть.

Сюда приехал я, чтоб без следа

Их смыть слезами счастья навсегда.

Выступают из зелени старинные балконы, каменные львы, в одном из подъездов дома-каменицы (почему эти цветные старые жилые дома, дышащие неведомой историей хочется называть по-польски каменицами, и кто знает, как правильно по-венгерски?) — приоткрыта приглашающе тяжелая, тёмного дерева, дверь. Заглядываю и фотографирую каких-то чудных керамических сов на небольших «медальонах» на стенах. Таинственно!

Драган дивится, что я всё подряд фотографирую. Щелкаю и его на память на улице Будапешта. Прошу об ответной фотосессии, но у него не задаётся — красивые здания на моём фоне не попадают в кадр. Ладно! Снимаю их одних. Себя я и так запомню в этой солнечной сецессии улиц с не расшифровываемыми никак венгерскими буквами в названиях...

Будапешт — единственная столица в Европе, представляющая из себя большой курорт. Еще во II века здесь, в черте города, на многочисленных горячих минеральных источниках работали римские купальни. Однако, расцвела пышным цветом культура купален лишь во время турецкого нашествия (XVI—XVII вв.). И сейчас в Будапеште действуют 26 купален, до которых мы, понятное дело, не добрались.

А ещё хотелось попасть на гору Геллерт, названную в честь св. Герарда Венгерского (X-XI вв.), крестившего венгров, и убитого варварским способом: он был сброшен с вышеупомянутой горы в бочке, утыканной гвоздями, и утоплен в Дунае. Но это, наверное, далеко?

Где наш «вонат»?

В общем, к вокзалу мы возвращаемся чуть-чуть заранее, не осмелившись углубиться в город, и так и не обнаружив его самых знаменитых уголков. На вокзале «Келети» ждёт сюрприз: нашего поезда нет! Венгерские названия на электронном «Расписании» абсолютно ничего нам не говорят, как ни всматриваемся. Поезд, потяг, трэйн, наконец, который во всех романо-германских языках — «трейн», нигде не упоминается. Какое из этих слов может быть «поездом» в городе первого метро на европейском континенте? В сербском поезд – «воз», потому что возит, в болгарском – «влак», потому что влачится, в польском и на Западе Украины – «потяг», потому что потянулся по рельсам. Должны же быть в венгерском какие-то знакомые корни слов? Должны. Но их нет .

Беспомощно выходим на перрон. Тут я окончательно узнаю, что Драган не знает английского. Вся операция по спасению нас двоих ложится на мои плечи, которые оттягивает тяжелая сумка с кое-какими вещами и документами. Слава Богу, хоть их я не оставила в вагоне, который увели на неведомые пути...

Мобилизуюсь, призываю всю свою память, была же у меня твердая четверка по инглиш в институте! И даже строю вопросительную фразу насчёт того, где находится поезд «Авала». Но вот сюрприз: и вокзальный «дворник», и несколько пассажиров на перроне извиняются — не знают английского. Нашего поезда нет, как нет. Драган смотрит испуганно...

Конечно, в конце концов, всё улаживается. Деловой парень с рюкзаком отвечает по-английски, что «Авала» будет здесь, надо подождать. Я радуюсь одновременно всему — что мой английский работает, и что из Будапешта мы благополучно уедем вместе со своим багажом. На поезде «vonat Avala» (венгр.)!

Вот уже и Будапешт проплывает за окнами моего СВ-вагона (а международные сейчас все — как тогдашние, 23 года назад, СВ!). До свидания, до свидания Венгрия, Угорщина, Унгария, Маджарска! До скоро свидания на обратном пути...

Постскриптум

А Драган свои фото так и не забрал. Потому что электронной почты у него не было. Так и остался в моём «венгерском альбоме», на фоне торжественного барочного здания вокзала, в своём цветном спортивном костюме. Улыбается. Он тоже навеки — часть Будапешта.

ildiko

abobrov

Александр БОБРОВ

 Спасибо… я наверное чувствую Венгрию также, и поэтому вибрирует внутри что-то, когда читаю Ваши стихи.

 Присоединяюсь.Очень приятные стихи.

Александр БОБРОВ

*  *  *

А сирень зацвела по отрогам

Мягких гор в Будайоршском краю.

Отдыхаю с венгерским народом

И вино красноватое пью.

Всё является в призрачном свете:

Городок, погрузившийся в сон,

И дедуля напротив в берете,

Может, австро-венгерских времён.

На высоких холмах Будайорша,

Где видней почему-то Москва,

Я не буду расценивать горше

Все  упрёки твои: ты – права!

А насколько? – вопрос мой наивен,

Ты бываешь по-женски тверда.

Через слово здесь слышится: «Иген!» -

Это значит, действительно: «Да!».

*  *  *

Иду проспектом Андраши неспешно,

Но перемены удручают взгляд.

В каком восторге был от Будапешта

Всего каких-то  тридцать лет назад!

Конечно, эти чувства не ослабли,

Но замечаю, стоя на мосту,

Что только лишь парадные ансамбли

Имперскую лелеют красоту.

А стоит лишь немного углубиться,

И сразу обветшалостью пахнёт.

Но ты успела всё-таки влюбиться,

Я скрыл тогда, что Будапешт — не тот.

Теперь и мы, конечно, изменились,

Воды в Дунае много утекло,

Где отраженья огоньков змеились,

И вот померкло вечное стекло.

И песня, как отрада, не вернётся,

И ты в воспоминаниях, как все...

Кругом «эладо», то есть «продаётся» -

Дома и взгляды,

                          чувства и кафе.

СТИХИ  В КУПАЛЬНЕ

Сижу с расшатанными нервами -

Вот так-то лучше! -

С венгерскими пенсионерами

В купальне Лукач.

Поэты – люди ненормальные,

Хоть выпивают,

Но их источники термальные

Не остывают.

Я в Будапеште всё испробовал –

Ещё б влюбиться,

Чтоб до дыхания неровного!..

Самоубийца…

Стихи на конкурс.

Александр БОБРОВ

ВОСТОРЖЕННОСТЬ РУССКОГО ВЗОРА

ВЕНГРИИ

Встретились.

Десять немыслимых лет

Вмиг пронеслись, а событий – немерено.

Сервус, Хунгария!

Шлю свой привет.

Здравствуй, другая и вечная Венгрия!

Видно, писатель тебя распознал,

С любящим взглядом, но всё же не заданным,

Если страною-паромом назвал

Между Востоком родимым и Западом.

Ты постаралась себя уберечь,

Только дорога истории – узкая.

Слышится резко немецкая речь

Там, где звучала недавно и русская.

Ты – неизменна.

Менялся лишь враг.

Снова равнина цветёт населённая.

Венгрия!

Вся ты – как собственный флаг:

Красная с белым,

Но больше – зелёная.

ПАННОНИЯ

Картины Паннонии…

Хватит ли слов

Для выдоха очарования?

За первой зелёной грядою холмов –

Вторая, синей и туманнее.

Тебя вспоминает за тысячу вёрст

Зимою российскою вьюжною

Полковник из группы униженных войск,

Тогда называвшейся – Южною.

Сполна не постичь мне, в чём наша вина?

И что за причина? – не ведаю –

Вторая уже мировая война

У вас называется Первою.

Стекают квадраты кудрявых садов

С холмов бархатистых Паннонии.

Желаю тебе неустанных трудов

И с мягкой природой гармонии.

Но помни, что как бы ни тешился бес,

А всё же не вечна отторженность.

И в дымке сиреневой, в сини небес

Есть русского взора восторженность!

ЧЕРЁМУХА ХЕВИЗА

Хочу сказать тебе: весна

Чудное время года,

Уж вроде, птицам не до сна,

И зелена природа.

Подсохли вешние пути,

Предлетье страстью давит.

Пошла черёмуха цвести, 

Но вдруг – мороз ударит.

У нас всегда примерно так…

Веду дневник подробный,

Кричу отсюда: «Гутен таг!»,

А день – погожий, добрый.

Пишу дневник среди невзгод

И это – помогает…

Вовсю черёмуха цветёт,

Но здесь – не холодает!

seer 

 

Приношу извинения за занудство, но это не крепость, а замок.

 

 Я так и думала, но не решилась назвать его замком, т.к не была там лично. Спасибо за пояснение!